Готов ли к цифровой революции российский бизнес и как он собирается в ней участвовать? Об этом лучше всего поговорить с ним самим

В последнее время в России ведутся многочисленные дискуссии о цифровых технологиях. Но обсуждают в основном прекрасный будущий мир и действия государства, а не то, как цифровизация преломляется в реалиях российского бизнеса. Однако любой здравомыслящий человек согласится, что невозможно обсуждать и проектировать будущее, плохо понимая ситуацию здесь и сейчас. В связи с этим большой интерес представляют исследования, в которых предпринимаются попытки выйти в «поле» и поговорить с представителями действующего бизнеса (причем желательно не связанного со сферой ИКТ) о том, как они видят применение цифровых технологий в своей практике.

Цифровой хайп и большие технологические волны

За последний год в активный лексикон не только технологически подкованных граждан, но и широкой общественности, вошли новые термины, производные от слова «цифровой»: цифровые технологии, цифровая экономика, цифровизация. Отражает ли этот новый сленг новую реальность или это не более чем очередная мода, bonmot, о котором все очень скоро забудут?

За последний год в активный лексикон вошли новые термины, производные от слова «цифровой»: цифровые технологии, цифровая экономика, цифровизация. Отражает ли этот новый сленг новую реальность или это не более чем очередная мода, bon mot, о котором все очень скоро забудут?

Безусловно, в столь активном продвижении этих понятий есть изрядная доля конъюнктуры, связанной с лихорадочными поисками новых моторов роста для стагнирующей мировой экономики. В этом контексте раскручивание темы «цифровизации» можно рассматривать как попытку нерушимого блока аналитиков, маркетологов и политиков продать бизнесу и обществу «новейшую новинку», какой некогда были «химизация», «экологизация», «компьютеризация» и т. п., с целью оживления спроса. Механизм такой «продажи» заключается в том, что потенциальным потребителям по всем возможным каналам начинают настойчиво объяснять, что использование определенного набора технологических и организационных решений - это признак принадлежности прогрессу и мейнстриму. Потребителям внушают, что без постоянной демонстрации приверженности этому актуальному тренду и без вложения средств в атрибуты этой приверженности (продукты, устройства, технологии, сертификаты) они останутся на обочине мирового инновационного развития, потеряют конкурентоспособность и капитализацию. В результате потребители начинают вкладывать средства в эти решения, не всегда до конца оценивая совокупную стоимость владения ими и эффективность своих вложений. Тем не менее всеобщий ажиотаж делает свое дело: маховик экономического роста делает еще один оборот, кое-где возникают «центры прибыли», технологическое развитие продолжается.

С другой стороны, не стоит все сводить к глобальным маркетинговым промоакциям. Эффективным распространение «новейших новинок» становятся лишь тогда, когда в их основе лежат действительно революционные технологические решения, которые начинают широко распространяться и проникать во все сферы человеческой деятельности. Наиболее яркий пример такого процесса - электрификация. Обычно это проникновение связано с завершающей стадией технико-экономической волны (по Карлоте Перес), порожденной появлением революционных технологий. На этой стадии революционизирующие экономику технологии выходят за границы секторов-инноваторов, диффундируют в традиционные отрасли, привлекают пользователей-имитаторов. Похоже, нынешняя цифровизации - феномен того же рода.

Если признать, что текущая технико-экономическая волна, имеющая в своей основе инфо-коммуникационные технологии, стартовала в середине 1970-х, то как раз в наши дни, пройдя через тридцать лет бурного роста и десятилетие кризиса, она вошла в стадию зрелости. Создав новые отрасли и компании-гиганты, подняв мощные инвестиции, сегодня ИК-технологии распространяются на другие, в том числе довольно традиционные сектора и драматически меняют их облик. Сейчас ИК-технологии проникают в промышленность, отражением чего стало возникновение концепций индустрии 4.0, новых производственных технологий, цифровых фабрик. Эти концепции включают такие технологии, как интернет вещей, робототехнику, системы управления жизненным циклом продукции, проектирование умных материалов, 3D-принтинг, искусственный интеллект.

Создав новые отрасли и компании-гиганты, подняв мощные инвестиции, сегодня ИК-технологии распространяются на другие, в том числе довольно традиционные сектора и драматически меняют их облик

ИК-технологии переходят от фазы полезного дополнения к базовым производственным технологиям в фазу, когда они сами становятся не менее базовыми. Они не только превращаются в ключевой элемент, без которого индустрия не может существовать, но и сами становятся производительной силой, генерируя поток больших данных и виртуальные модели, становящиеся объектами обработки и купли-продажи на рынке. Примерно так же в ходе предыдущих технологических волн уголь или нефть из второстепенных для экономики ресурсов, пригодных разве что для использования в каминах или в керосиновых лампах, превращались в движущую силу развития мировой экономики.

Связывая концепты с реальностью

Цифровизация мировой экономики вступила в активную фазу. Она начинает выходить далеко за рамки изменений в собственно технологиях и даже в бизнесе и становятся фактором макроэкономическим и политическим. Осмыслить происходящие изменения пытаются уже не только инженеры, ученые и предприниматели, но и политики, философы, общественные деятели.

Разного рода техновизионерские разработки многочисленных «фабрик мысли» и отдельных мыслителей на эту тему поразительно быстро стали инкорпорироваться в государственные программы и стратегии бизнеса по всему миру. Еще не хватает выверенных определений, идут пробуксовки на междисциплинарных стыках, рябит в глазах от обилия противоречащих друг другу прогнозов самого ближайшего будущего, но мысль, что что-то надо делать с этим новым глобальным явлением, и делать достаточно быстро, прочно овладела умами ученых, бизнесменов, политиков. Одни видят в ней инструмент фундаментальных изменений в общественной жизни, другие, наоборот, надеются, что цифровизация станет альтернативой болезненных реформ.

Всего исследователи WEF в сотрудничестве с экспертами компании Accenture к настоящему времени проанализировали свыше десяти отраслей и секторов. По десяти из них авторы представили прогнозы масштабных изменений. Самые значительные эффекты от цифровизации, по мнению авторов доклада, получит нефтегазовый сектор.

Одной из попыток осмысления происходящих изменений применительно к российским реальностям стал недавно вышедший доклад «Цифровая экономика: глобальные тренды и практика российского бизнеса», подготовленный НИУ ВШЭ при поддержке компании Microsoft. Отличительной особенностью этого доклада стала попытка уйти от рассуждений о возможном будущем, от макроэкономического взгляда на происходящие изменения, от обсуждения политических программ и общегосударственных планов. Не стали авторы доклада затрагивать и вопросы, связанные с применением цифровых технологий в сфере государственного управления, здравоохранения, образования и т. п. Основной фокус внимания сосредоточен на трансформациях, которые испытывают компании, работающие в традиционных отраслях экономики, прежде всего в промышленности, инфраструктурных отраслях (связь, транспорт, энергетика), розничной торговле и банковском секторе.

Однако, со свойственной академическим исследователям основательностью, прежде чем перейти к обсуждению результатов полевых опросов, авторы доклада начинают с обзора зарубежного опыта и результатов статистических наблюдений.

Глобальные тренды

Говоря о процессе «цифровизации» (по-английски - digitization, иногда digitalization) экономики и общества, прежде всего необходимо попытаться внести некую определенность в терминологическую сферу. В качестве наиболее простого варианта дефиниции базового термина авторы доклада предлагают воспользоваться версией BostonConsulting Group (BSG): «Под цифровизацией в самом широком смысле понимается процесс внедрения/усвоения (adoption) цифровых технологий населением, бизнесом и обществом в целом» .

Несколько сложнее обстоит дело с более четким определением того, какие именно технологии следует относить или не относить к «цифровым» (digital technology, далее - ЦТ), равно как и с тем, что конкретно понимается под синонимичным термином «цифровые решения». В исследовательской среде на этот счет имеются заметные расхождения во взглядах, которые усугубляются еще и достаточно вольной интерпретацией того, на какой стадии экономического развития сейчас пребывает человечество и какие технологии станут в ближайшем будущем основой для «нового рывка».

Подобная путаница в базовой терминологии и концептуальных подходах футурологов во многом объясняется тем, что пресловутая информационная революция, главным драйвером которой стала компьютеризация (цифровизация) промышленного производства и обычных домохозяйств, по сути, до сих пор так и не смогла полноправно утвердиться в статусе революции per se, то есть в качестве принципиально нового этапа развития человеческой цивилизации (или, несколько у́же, этапа развития глобальной экономики). Иными словами, несмотря на очевидное обилие принципиально новых, прорывных идей и решений, предлагаемых цифровыми/информационными технологиями, растущая IT-индустрия, как это ни парадоксально, в целом все еще рассматривается многими аналитиками и исследователями как весьма полезный, но все-таки вспомогательный элемент общего процесса цивилизационного развития.

Один из наиболее показательных примеров, иллюстрирующих этот промежуточный статус IT в современном мире, - текущая динамика средних темпов роста производительности труда в мировой экономике. После того как на довольно коротком отрезке времени - с 1996 по 2004 год - эти темпы заметно ускорились (так, в ведущей мировой экономике, американской, был зафиксирован рост примерно с 1,5% более чем до 3% за год), некоторые эксперты поспешили объявить, что мировая экономика (или, по крайней мере, ведущие промышленно развитые страны) наконец начала ощущать должный эффект от массового внедрения IT. Однако вскоре общая картина существенно изменилась: на протяжении прошлого и нынешнего десятилетий темпы прироста производительности труда (если оставить за скобками более устойчивую динамику в странах третьего мира) откатились к уровням, характерным для начала 1990-х, более того, за последние три года, по оценкам аналитиков, в тех же США был зафиксирован минимальный среднегодовой прирост - всего около 0,5% .

Безусловно, говорить, что главным виновником этой затянувшейся стагнации мировой экономики был недостаточный рост ее цифровизации по меньшей мере некорректно. В то же время представляется очевидным отсутствие заметного позитивного влияния IT-составляющей на макроэкономические процессы. И, скажем, по мнению американского экономиста Роберта Гордона , считающегося одним из самых влиятельных представителей лагеря цифровых скептиков, важнейшие открытия и инновации прошлого, такие как «электричество, система центрального отопления или двигатель внутреннего сгорания оказали несоизмеримо больший эффект на повышение производительности труда и улучшение материального благосостояния человечества, чем что-либо, произведенное в новую цифровую эру» .

В свою очередь идеологи ускорения процесса всеобщей цифровизации мировой экономики, в числе которых руководители многих крупнейших промышленных и сервисных компаний мира, а также топ-аналитики различных влиятельных мозговых центров и международных консалтинговых компаний, полагают, что традиционная статистика производительности труда просто не учитывает скрытый эффект от использования множества инновационных цифровых продуктов и услуг, которые свободно и практически бесплатно распространяются через мировой интернет. Например, ведущий экономист Google Хэл Вериан , предельно лаконично обобщая эту точку зрения, заявил, что у Соединенных Штатов сейчас нет проблемы снижения роста производительности труда, «зато у них есть проблема ее статистического измерения» .

Российские компании вполне серьезно относятся к влиянию этих технологий на их бизнес сегодня - оно оценивается на 7 баллов из 10 максимально возможных. Респонденты уверено, что в течение следующих пяти лет это влияние будет усиливаться: оно вырастает до 8 баллов

И в целом цифровые оптимисты, которых также часто называют «лагерем Кремниевой долины», придерживаются точки зрения, что в скором будущем (под которым обычно понимается временной отрезок в десять-пятнадцать лет) влияние третьей или четвертой волны радикальной трансформации мировой экономики, ключевым элементом которой, повторим еще раз, все-таки являются именно ЦТ, станет гораздо более ощутимым и недвусмысленно отразится как на общем росте производительности, так и в позитивной динамике мирового промышленного производства.

Представленный в обсуждаемом докладе обзор мнений ведущих зарубежных аналитиков позволяет утверждать, что по мере расширения сферы присутствия цифровых технологий в различных сегментах экономики происходит скачкообразный переход показателей экономической эффективности их применения на новый, более высокий уровень. В качестве технологий, которые могут оказать наибольшее воздействие на экономику, называют технологии искусственного интеллекта, аналитику больших данных, облачные вычисления, интернет вещей, робототехнику, автономные транспортные средства, производство кастомизированной продукции и 3D-печать, социальные сети и прочие виды цифровых интернет-платформ.

При этом анализ изменений говорит о том, что цифровые технологии будут не столько замещать существующие виды экономической активности, сколько «разблокируют» их скрытый экономический потенциал. Денежный эквивалент такого разблокирования оценивается в десятки триллионов долларов. Оценки возможного позитивного влияния цифровизации на отдельные отрасли и группы отраслей мировой экономики содержатся в обновленном докладе WEFDigital Transformation Initiative. Всего исследователи WEF в сотрудничестве с экспертами компании Accenture к настоящему времени проанализировали свыше десяти отраслей и секторов. По десяти из них авторы представили прогнозы масштабных изменений. Самые значительные эффекты от цифровизации, по мнению авторов доклада, получит нефтегазовый сектор .

Не оставляют без внимания авторы доклада и такую весьма острую тему, как последствия цифровизации для мирового рынка занятости. Согласно одному из последних исследований, уже в 2022 году примерно 22% новых рабочих мест в глобальной экономике будет создано благодаря цифровым технологиям .

При этом все более заметным становится так называемый разрыв в цифровых знаниях между поколениями. В то время как основная масса поколения 2000-х демонстрирует весьма высокий уровень осведомленности и понимания новейших разработок и продуктов из сферы хайтека, более старшие поколения, как правило, подобными знаниями обладают в недостаточной степени.

Четко осознавая эту растущую угрозу, многие промышленные и сервисные компании искусственно стимулируют рост числа людей, обладающих необходимыми знаниями и умениями в области применения цифровых технологий. В частности, активно развиваются (зачастую совместно с ведущими вузами и техникумами) специальные образовательные и/или тренинговые инициативы и программы, причем в эту деятельность активно вовлечены как ведущие игроки нового поколения (например, Google), так и давно устоявшиеся технологические лидеры (один из множества примеров - компания Lockheed Martin). Особую популярность в последние годы приобретают и различные курсы и программы онлайн-обучения, которые предлагаются не только для потенциальных соискателей новых рабочих мест и профессий, но и самими компаниями для повышения цифровой квалификации собственного персонала.

Российская статистика

Приведенный в докладе анализ статистики применения цифровых технологий в России и межстрановые сравнения по этим параметрам показывают, что, хотя у нашей страны и имеется некоторое отставание от лидеров, значение ИКТ в национальной экономике постоянно возрастает.

В России широкополосный интернет в 2015 году использовало 79% организаций предпринимательского сектора и 89% - финансового. В числе лидеров по этому показателю предприятия обрабатывающих производств и торговли (88–90%), самый низкий показатель у транспортных организаций (74%).

Уровень распространения широкополосного интернета в России на 15–20 процентных пунктов (п. п.) ниже, чем в странах с развитой ИКТ-инфраструктурой. В большинстве стран ЕС доля пользователей широкополосного доступа превысила 95%, в том числе в Словении, Дании, Финляндии, Нидерландах, Литве она достигла 99–100%. Помимо ЕС в числе лидеров Республика Корея (99%), Новая Зеландия (96%). Среди ближайших соседей России в рейтинге по рассматриваемому показателю можно отметить Мексику (80%), Румынию и Грецию (по 85%).

Изменения на уровне компаний, безусловно, являются фундаментом происходящей цифровизации. Однако эти изменения должны быть подкреплены на макроуровне - в системе государственного управления и правового регулирования

Развитие интернет-технологий, расширение круга пользователей интернета способствовали осознанию организациями значимости их присутствия в сети - доля компаний предпринимательского сектора, имеющих веб-сайт, выросла с 34% в 2010 году до 41% в 2015-м, финансового - с 55 до 62%. Несмотря на существенный рост онлайн-присутствия российских компаний, оно существенно ниже, чем, например, в странах ЕС. По доле организаций предпринимательского сектора с веб-сайтом этот разрыв составляет 1,8 раза: 41% в России и 75% в целом по ЕС (лидеры - Финляндия, Дания, Нидерланды, Швеция (90–95%), минимальный уровень - 45% - в Румынии); по показателю доступности онлайн-каталогов или прейскурантов - 2,6 раза (21 и 54% соответственно).

К наиболее востребованному программному обеспечению (ПО) по целевому признаку можно отнести системы электронного документооборота (их используют 59% организаций предпринимательского сектора и 67% - финансового), электронные справочно-правовые системы (53 и 68%), ПО для осуществления финансовых расчетов в электронном виде (56 и 68%), решения организационных, управленческих и экономических задач (55 и 66%), управления закупками, продажами товаров (44 и 35%), предоставления доступа к базам данных через глобальные информационные сети (30 и 40%). Менее популярны программы для проектирования (18 и 9%), обучающие программы (15 и 34%), редакционно-издательские системы (по 7%).

Каждая пятая (22%) организация предпринимательского сектора и каждая третья (36%) финансового внедрила в производственный процесс по крайней мере один из наиболее популярных инструментов этого класса: ERP-, CRM-, SCM-систем (см. график 1). В предпринимательском секторе программные приложения ERP в 2015 году задействовали 15% организаций, это более чем в полтора раза превышает показатель 2010 года (9%). В отрасли связи доля пользователей ERP-систем достигла 33% (в 2010 году - 26%), в торговле - 28% (14%), в обрабатывающих производствах - 21% (13%), на транспорте - 14% (8%). В финансовом секторе эти системы использует каждая пятая компания.

График 1. Организации, использующие ERP-, CRM-, SCM-системы (в процентах от общего числа организаций)

Российский уровень использования ERP-систем сопоставим с Венгрией, Латвией (16% организаций предпринимательского сектора эксплуатируют эти системы), Великобританией (17%), более чем в три раза уступая лидерам стран ЕС по этому показателю - Германии (56%), Бельгии (50%), Дании (47%).

В 2015 году две трети организаций предпринимательского сектора использовали интернет для получения информации о товарах (работах, услугах), 41% - для их оплаты. Электронные закупки осуществляли 17% организаций предпринимательского сектора, продажи - 12%. Российский уровень использования электронной торговли в организациях предпринимательского сектора на 5–7 п. п. ниже среднего по странам ЕС (24% организаций закупают онлайн, 17% - продают). Доля онлайн-продаж в каждой второй организации, участвующей в электронной торговле (или в 6% от общего числа организаций предпринимательского сектора), не превышала 10% совокупного объема продаж, в каждой третьей (4%) она составляла от 10 до 49% объема продаж, в каждой пятой (около 3%) - от 50 до 100%. Несмотря на заметный прогресс, в России наблюдается двукратное отставание от среднеевропейского уровня онлайн-покупок ЕС (23% против 55%). Более низкие значения рассматриваемого показателя лишь в Болгарии (17%) и Румынии (11%).

Развивается сегмент ИТ-сервисов, реализованных на облачной платформе. В 2015 году услугами сторонних организаций для получения доступа к серверам, базам данных, программным приложениям, вычислительным мощностям, хранилищам информации воспользовалось 18% компаний предпринимательского сектора и столько же - финансового. По сравнению с 2013 годом этот показатель вырос соответственно в 1,7 (11% в 2013 году) и в 1,6 раза (12%). В отрасли связи доля пользователей облачных сервисов достигла 31%, в торговле - 23%, в обрабатывающих производствах - 20%. Один из самых низких показателей - на транспорте (16%). Уровень распространения облачных сервисов в российских организациях сопоставим со средним по странам ЕС - 21% . При отставании от стран -лидеров по этому индикатору: Финляндии (57%), Швеции (48%), Дании (42%) - Россия опережает Францию, Австрию (по 17%) и Германию (16%).

Реалии российского бизнеса

Одним из наиболее интересных разделов доклада «Цифровая экономика: глобальные тренды и практика российского бизнеса» стали результаты проведенного анкетирования 100 российских компаний . Подтвердив в целом выводы статистических наблюдений, исследование позволяет обратить внимание на несколько важных тенденций в использовании российскими компаниями цифровых технологий.

В первую очередь стоит отметить, что российские компании вполне серьезно относятся к влиянию этих технологий на их бизнес сегодня - оно оценивается на 7 баллов из 10 максимально возможных. Респонденты уверено, что в течение следующих пяти лет это влияние будет усиливаться: оно вырастает до 8 баллов. При этом опрошенные компании весьма оптимистичны в оценке того, насколько они уже продвинулись в цифровизации: гораздо чаще своих коллег из других стран они относят себя к категории активных пользователей цифровых технологий - таковых оказалось 53% против 26% в среднем по миру, согласно опросам Массачусетского технологического института (MIT Sloan School of Management) . Распределение ответов российских компаний в сравнении с ответами компаний в целом по миру приведено на графике 2.

График 2. Распределение ответов на вопрос «Попробуйте представить себе “идеальную” организацию из вашей отрасли, максимально использующую все возможности цифровых технологий, и компанию, в которой такие технологии не применяются вообще. Как бы вы оценили ситуацию с использованием цифровых технологий в вашей компании?»

В пользу того, что это не пустая бравада, говорит тот факт, что последние три года компании регулярно реализовывали те или иные проекты внедрения цифровых технологий (в среднем по четыре проекта на компанию). В основном это были проекты в области электронного документооборота (60% компаний), каждая вторая компания (50%) осуществляла проекты, связанные с управлением производственным оборудованием и мониторингом его работы.

Чаще всего инициатором проектов выступал СЕО компании (генеральный директор, председатель правления или другой руководитель) - в 42% случаев. Почти в каждом третьем случае (29%) таким лицом был директор по информационным технологиям (CIO компании).

Компаниям было предложено оценить, насколько полученный от каждого из реализованных проектов эффект соответствовал ожиданиям. Распределение ответов на этот вопрос приведено на графике 3. В 68% случаев эффект от реализации проектов внедрения цифровых решений для собственных нужд компаний оценивается как соответствующий ожиданиям. В 13% случаев эффект был даже несколько выше, чем ожидали руководители компаний, а в 5% случаев - намного выше ожидаемого. В 13% случаях эффект был ниже, чем ожидалось, в том числе в 3% эффект был практически нулевой. Основной эффект выразился в упрощении и ускорении процессов, а также в повышении точности и качества работы.

По 10-балльной системе компании оценили степень влияния цифровых технологий на их бизнес сегодня в 7 баллов, а через пять лет - в 8 баллов. То есть влияние цифровых технологий на бизнес компаний уже сейчас оценивается как достаточно высокое и имеющее тенденцию к росту.

Среди технологий, в наибольшей степени влияющих на бизнес уже сегодня, компании выделяют четыре направления:

Интернет вещей и автоматизация производства;

Цифровое проектирование и моделирование;

Технологии виртуализации: удаленный доступ, удаленный офис и т. п.;

Мобильные технологии и кросс-канальные коммуникации.

Компании ожидают, что в течение следующих пяти лет влияние этих технологий сохранится, но к ним могут добавиться еще два направления: социальные сети и суперкомпьютерные системы. Ожидается также заметный рост влияния трех направлений: систем виртуальной, дополненной и смешанной реальности, аддитивных технологий, облачных технологий.

График 3. Распределение ответов на вопрос «Как в компании оценивается общий эффект, полученный от реализации проекта внедрения цифровых решений в сравнении с ожидаемым?»

Не менее двух третей респондентов (суммарно 62%) дают достаточно высокие оценки уровня осведомленности и компетентности своих сотрудников в вопросе влияния цифровых технологий на бизнес компаний.

Наиболее существенными проблемами, возникающими при реализации проектов, компании склонны считать те из них, которые связаны с организацией самого проекта:

Отсутствие опыта реализации таких проектов (54%);

Неверная оценка сроков завершения проекта (49%);

Нехватка квалифицированных менеджеров проектов (48%);

Плохое взаимодействие подразделений (48%).

Помимо этих четырех проблем организационного характера часто упоминались еще две, но уже относящиеся к недостаткам «на стороне заказчика». Обе они связаны с пользователями: их «технологической некомпетентностью» (55%) и «недостаточной вовлеченностью и заинтересованностью» (47%).

Еще один признак низкого уровня организации процесса цифровизации российских компаний - отсутствие четких цифровых стратегий у большинства (83%) компаний. Треть компаний не смогли четко рассказать, какие работы, связанные с использованием цифровых технологий, планируются на ближайший год и на следующие три-пять лет.

В ходе исследования респондентам задавался вопрос, что мешает более широкому использованию цифровых технологий в компании. В качестве возможных барьеров в анкете предлагался обширный набор из двух десятков различных направлений. В перечне десяти важнейших препятствий для дальнейшего развития цифровых технологий оказалось больше внешних по отношению к компании барьеров, чем внутренних. Из внешних барьеров выделяются связанные с нестабильностью экономической ситуации в стране и недостаточным уровнем развития ИКТ-инфраструктуры, а также обусловленные неготовностью поставщиков и потребителей к применению цифровых технологий. Вместе с тем на первых трех местах стоит группа внутренних барьеров финансового характера: недостаточный бюджет, высокая стоимость проектов, большие затраты на эксплуатацию систем.

График 4. Распределение ответов на вопрос: «Какие наиболее серьезные барьеры для более широкого использования цифровых технологий существуют в вашей компании?

В среднем каждая из компаний называла семь препятствующих развитию цифровых технологий факторов. Это говорит о том, что не существует какого-то «ключевого» звена, потянув за которое можно обеспечить более широкое применение цифровых технологий в России.

Сравнивая ответы на разные вопросы анкеты, авторы доклада отмечают явный диссонанс в высказанных позициях: с одной стороны, респонденты дали высокие оценки важности цифровых технологий и их будущего влияния на бизнес компаний, отмечают хорошую информированность о них, налицо высокая активность в реализации проектов по их внедрению. С другой стороны, имеются многочисленные проблемы в организации выполнения проектов, низкий уровень планирования, стремление списать возникающие сложности на внешние барьеры и нехватку финансирования.

Разрешение этого парадокса авторы доклада видят в предположении, что сегодня применение цифровых технологий воспринимается топ-менеджментом многих российских компаний все еще как сугубо технологическая задача. В то время как смысл происходящей цифровизации в том, что меняются не столько технологии, сколько сам бизнес компании, ее отношения с поставщиками и покупателями, меняется система управления и организации деятельности самой компании. Сегодня применение цифровых технологий становится делом не только специально назначенных для этого ИТ-специалистов, а всех сотрудников компании, начиная с генерального директора, и заканчивая рядовыми исполнителями и рабочими. Без понимания происходящих системных изменений российским компаниям будет очень нелегко выдерживать конкуренцию на нынешних и будущих рынках.

Господдержка применения цифровых технологий бизнесом

Изменения на уровне компаний, безусловно, являются фундаментом происходящей цифровизации. Однако эти изменения должны быть подкреплены на макроуровне - в системе государственного управления и правового регулирования. Во многих компаниях считают, что серьезно стимулировать их к более широкому применению цифровых технологий могло бы получение определенной господдержки. Исследование выявило следующие направления, в которых государство могло бы оказать компаниям поддержку в освоении современных цифровых технологий:

1. Поощрение конкуренции, создание условий для равной конкуренции. Цифровая экономика развивается одновременно по столь широкому спектру направлений, что ее невозможно построить за счет усилий ограниченного круга компаний, наделенных государством особыми полномочиями и ресурсами. Поэтому центральную роль в этой экономике будет играть частный бизнес с сильным предпринимательским началом. Как показывают проведенные в ходе исследования интервью, опрошенные эксперты солидарны с этой позицией.

2. Формирование общих технологических платформ. Зачастую серьезным барьером для широкого распространения цифровых технологий становится необходимость синхронного перехода к работе с ними сразу целой группы компаний, образующих кооперационные цепочки. Для снижения такого барьера государство может выступать либо как организатор широких консорциумов или технологических платформ, объединяющих различные заинтересованные организации (пример - работы в области интернета вещей), либо как регулятор, директивно устанавливающий требования по использованию определенных технологических решений (пример - автоматизированные системы в ритейле: ЕГАИС, ГИС «Меркурий», кассовые онлайн-аппараты). Хотя принуждение к применению цифровых технологий в ряде случаев вызывает недовольство бизнеса из-за необходимости делать непредвиденные расходы, в средне- и долгосрочной перспективе оно дает позитивный эффект из-за синхронизации процессов внедрения типовых технологических решений в целых сегментах экономики.

3. Изменения в правовом регулировании . Проведенный анализ показывает наличие существенных пробелов в российском законодательстве. Требуется его доработка с учетом новых видов отношений, их юридического состава. Необходима масштабная работа с понятийным аппаратом информационного права и устранение препятствий правового характера, имеющих место в информационном законодательстве и практике его применения. Надо сформировать единую цифровую среду доверия посредством развития доверенных сервисов. Требуется установление особого промежуточного режима для категорий данных, не относящихся к категории информации ограниченного доступа, но потенциально являющимися таковыми. Остро встает вопрос развития рынка услуг, связанных с менеджментом персональных данных и т. д. Вместе с тем государство не должно забегать вперед, пытаясь жестко отрегулировать процессы, находящиеся в процессе развития, по которым сами пользователи еще не сформулировали свои требования. Кроме того, принятие нормативных актов, регулирующих развитие цифровой экономики, должно происходить в режиме диалога с пользователями, разработчиками, провайдерами услуг.

4. Квалифицированный заказчик . Государство в России формирует достаточно серьезный спрос на самые разные продукты и услуги, а также само предоставляет большое число услуг. Значительная часть этих продуктов и услуг может предоставляться с использованием цифровых технологий. Формируя заказ на повышение цифровизации собственной деятельности, государство тем самым не только стимулирует развитие компаний в сфере ИКТ, но и задает стандарты работы с цифровыми технологиями, формирует культуру работы с ними у широкого круга субъектов экономики. В качестве позитивных примеров здесь можно привести программу «Электронная Россия», переход налоговых органов на прием электронной отчетности, применение пластиковых карт для социальных выплат и т. п.

5. Введение дополнительных налоговых стимулов для развития цифровых технологий. Все эксперты высоко оценивают значение сниженных страховых взносов для роста ИТ-компаний. Они единодушны в том, что необходимо продлевать эту льготу. Сейчас идет обсуждение целесообразности введения налоговой льготы на сумму капитальных вложений в модернизацию. В случае появления такой льготы она в том числе стимулировала бы более интенсивные вложения компаний в цифровые технологии. Крайне важным будет и урегулирование вопросов налогообложения при трансграничной онлайн-торговле - это даст позитивный импульс для развития этого сегмента бизнеса.

6. Подготовка кадров и распространение информации о цифровых технологиях . Широкое распространение цифровых технологий неизбежно вызовет существенные изменения в структуре занятости и требуемой квалификации работников. Потребуется большое число как собственно ИТ-специалистов, программистов, так и квалифицированных пользователей, умеющих работать в цифровой среде. Кроме того, уже сегодня проявляется дефицит так называемых цифровых лидеров и цифровых предпринимателей, то есть руководителей верхнего уровня, которые понимают, как осуществлять цифровую трансформацию бизнес-процессов. Отдельной задачей становится работа государства со СМИ - с тем, чтобы готовить наших граждан к грядущим изменениям, предупреждать о рисках, вести цифровое просвещение.

7. Обеспечение кибербезопасности . Критически важным условием развития цифровой экономики становится обеспечение уверенности всех экономических субъектов в том, что собираемые, хранимые и используемые данные защищены от преступных посягательств. В конечном итоге обеспечить такую уверенность может только государство. Для этого необходимо решить сразу несколько проблем: выработать правовые нормы борьбы с киберпреступностью, иметь квалифицированных киберполицейских, разработать технологические решения и стандарты, обеспечить трансграничное взаимодействие (киберпреступники не знают границ). При этом нельзя забывать, что обеспечение безопасности вторично по отношению к задаче развития и роста.

8. Разработка новых технологических решений . В цифровых технологиях путь от фундаментальных поисковых исследований до коммерческого применения очень короток. Пример тому - быстро переходящие в коммерческую стадию исследования по квантовому компьютеру или искусственному интеллекту. В этих условиях государство должно не только поддерживать высокий уровень финансирования научных проектов из бюджета, но и найти правильный инструментарий для привлечения негосударственных средств в поисковые исследования, стимулировать развитие корпоративной науки, развивать инициативные исследовательские проекты, готовить руководителей научных организаций, способных сочетать качества ученого и предпринимателя.

9. Продвижение на внешние рынки . Нарастающая волна появления принципиально новых продуктов и услуг, основанных на цифровых технологиях, дают российским производителям новый шанс. Как показывает успешный опыт целого ряда российских компаний («Лаборатория Касперского», ABBYY, Parallels, Luxoft, «Яндекс» и др.), быстрый рост экспорта ИТ-продуктов вполне возможен. Государство может поддержать эту тенденцию, предоставляя маркетинговую информацию, поддерживая участие в зарубежных выставках и конференциях, предоставляя субсидии и гарантии по экспортным кредитам, компенсируя затраты на патентование, формируя инвестиционные фонды, нацеленные на проведение M&A-сделок за рубежом.

10. Трансграничное сотрудничество . Развитие современных цифровых технологий сделало национальные границы прозрачными. Работой над инновационными проектами заняты объединенные команды из представителей разных стран, новые решения и услуги моментально распространяются по всему миру, конкуренция стала транснациональной. Попытки введения ограничений на международное сотрудничество очень быстро подрывает конкурентные позиции отечественных производителей, в результате слишком прямолинейная борьба за обеспечение национальной безопасности приводит к ее же подрыву. Необходимо обеспечить возможность использования российскими пользователями предлагаемых мировым рынком сервисов трансграничной передачи данных несекретного характера (в том числе в рамках научно-технологического обмена, проведения медицинских консультаций или передачи телеметрических данных о работе промышленного оборудования). Следует стимулировать вхождение российских компаний в глобальные технологические альянсы, формирующие технологические стандарты на годы вперед.

Весна и лето 2017 года стали переломным моментом в осознании российским истеблишментом и экспертным сообществом значимости цифровых технологий для дальнейшего развития страны. Важнейшим фактором такого сдвига стал процесс обсуждения и принятия программы «Цифровая экономика Российской Федерации». При этом на самом высоком уровне был дан сигнал, что сегодня «формирование цифровой экономики - это вопрос национальной безопасности и независимости России, конкурентности отечественных компаний, позиций страны на мировой арене на долгосрочную перспективу, по сути на десятилетия вперед» . Теперь важно, чтобы результатом такого высокого внимания стало появление разнообразных инициатив и проектов цифровизации на всех уровнях: от общегосударственного до отдельных компаний. В случае превращения таких проектов в массовое явление есть надежда, что количество технологических изменений станет менять качество жизни, системы управления, бизнес-модели, отношения между людьми. Только такие комплексные изменения смогут обеспечить превращение российской экономики в цифровую.

Что касается российского бизнеса, то общий вывод из опроса компаний заключается в том, что большая их часть уже включилась в цифровую гонку. Специалисты и руководители компаний понимают, что без использования цифровых технологий они не смогут успешно конкурировать. При этом компании подходят к этим технологиям очень прагматично, основной упор делая на то, без чего уже невозможно вести бизнес, но не спешат вкладываться в принципиально новые направления. Ключевой задачей для капитанов российского бизнеса становится осознание неизбежности очень серьезных трансформаций под воздействием цифровых технологий и комплексного характера этих изменений. Недостаточно просто применять новые технологические решения - необходимо пересматривать привычные бизнес-модели, менять отношения с контрагентами, реформировать систему управления.

Цифровая реальность

Журналистика информационной эпохи: факторы трансформации, проблемы и перспективы

Олег Робертович Самарцев

Рецензенты:

Вартанова Е. Л., доктор филологических наук, декан факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, заведующая кафедрой теории и экономики СМИ, профессор, научный руководитель Центра по исследованию СМИ Финляндии и Скандинавии «НордМедиа», член-корреспондент РАО

Уразова С. Л., доктор филологических наук

Утверждено Ученым советом Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения дополнительного профессионального образования «Академия медиаиндустрии (ИПК работников ТВ и РВ)»

© Олег Робертович Самарцев, 2017

ISBN 978-5-4485-8639-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Кризис современной журналистики обусловлен множеством факторов, так или иначе связанных с новыми социальными и технологическими процессами в сфере коммуникации. Подобно тому, как изменилась социальная и коммуникативная реальность после изобретения Иоанном Гуттенбергом печатного станка, современная реальность меняется под влиянием цифровых технологий и в первую очередь сети интернет. Претерпевает изменение не просто формат распространения информации – меняется сама коммуникативная и, как следствие, – социальная система. Изменяются формы социального регулирования и социального посредничества СМИ, модернизируются и возникают новые форматы распространения информации и взаимодействия СМИ с аудиторией, в пользу новой сферы информационных технологий перераспределяются финансовые потоки, изменяется структура и форматы организации бизнеса в сфере коммуникации и высоких технологий и, разумеется, модернизируется методология профессиональной деятельности журналистов, структура аудитории и дистрибуции массово-информационного контента.

Принято полагать, что основой современных трансформаций журналистики является исключительно технологический фактор, связанный с дигитализацией всех информационных процессов, появлением глобальной сети интернет – нового канала коммуникации и, как следствие, – существенного изменения в функциональности журналистики, однако в реальности процесс намного сложнее. Технологический детерминизм массовой коммуникации, несомненно, оказывает огромное воздействие и на ее социальные функции. Современные технологии по сути дела стали одним из спусковых механизмов системных переходов на новый уровень как средств массовой информации, так и самого общества, подобно тому, как и появление книгопечатания, фотографии, радио и телевидения. При этом последствия диктата новых коммуникативных технологий очень многообразны. «Столкновение старой и новой окружающей среды» по-прежнему, как отмечал М. Маклюэн, «анархично и нигилистично» , однако, в отличие от прежних эпох, связанных с материальными, вещественными носителями информации, в цифровую эпоху процессы изменения происходят неизмеримо драматичнее и глубже проникают в социокультурный слой, поскольку «одной из особенностей электрической [и, особенно, цифровой – О. С.] технологии является ее способность ускорять процесс трансформации» . Если учесть главные отличия новой технологической революции от прежних – виртуализацию действительности, свойственную цифровой коммуникации, интерактивность, мультимедийность и глобальность, – следует полагать, что сегодня меняется не столько способ распространения информации, сколько его тип и среда, в которой реализуются функции СМИ, от массовой к глобальной . Практически все системообразующие факторы журналистики претерпевают изменения, и происходит это спонтанно, с явным опережением способности журналистики к адаптации к новым условиям.

§1. Кризис традиционной журналистики: факторы трансформаций

Переход к информационному обществу многомерен и многофакторен. Едва ли стоит предполагать, что только лишь изменение технологии распространения информации стало детонатором глобальных социальных процессов в обществе в целом и в журналистике в частности. Однако журналистика как социальная система, связанная с коммуникационными технологиями непосредственно и в первую очередь, в этом смысле вполне симптоматична. Журналистика – своего рода маркер готовности общества к переменам, назревшим в силу множества не коммуникативных, а социальных причин, и изменение коммуникативных технологий – далеко не единственный и не самый существенный фактор трансформации, оказывающий влияние на процессы, происходящие в современной журналистике. Переход от индустриального к постиндустриальному и информационному обществу, сформулированный Э. Тоффлером , характеризуется глобализацией всех социальных процессов, систем и их взаимоотношений – в том числе и в сфере массовой коммуникации, которая легко адаптирует инновации и технологические прорывы. При этом для СМИ само появление нового средства коммуникации традиционно носит революционный характер. Глобализация многое изменила в характере отношений журналистики и общества, в котором она реализует свои функции. Оставляя в стороне иные трансформации в глобальном мире в связи с цифровизацией – политику, экономику, социокультурные диффузии и т.д., – отметим ее существенные последствия для журналистики. К таковым можно отнести:

– социальные : нивелирование и унификация национальных типов журналистики с весьма заметным стремлением к определенному, вненациональному формату, обобществляющему подходы к подаче информации; неограниченная территориально зона возникновения медиаповодов (events); обобществление социальных трендов через их медиатизацию и последующее глобальное тиражирование; глобализация аудитории, сегментированной не территориально, национально, социально или иным институционным способом, а исключительно по информационной интенции (интересам);

– методологические : стирание границ между автором и аудиторией, смещение акцента и «допуска» к формированию информационной и, тем самым, социальной «повестки дня» в структуре социальной пирамиды от суперэлиты к элите и далее к массе;

– технологические : формирование условий и стимулирование предельно персонифицированного потребителем формата взаимоотношений с информационной средой в интерактивном формате и снижение роли вещателя-предикатора, мультимедийность и глобальность информационного канала.

Социальный и манипулятивный фактор . Медиа становятся эффективным манипулятором общественными взаимоотношениями, формируя новую публичную сферу, существенно отличающуюся от интеллигентных представлений Юргена Хабермаса. Среда, благоприятствующая формированию неограниченного разнообразия способов публичной коммуникации, размывает информационные функции медиаактора и его атрибутирование, тем самым упрощая технологии пропаганды, манипуляции общественным мнением, применения разнообразных PR-воздействий и маркетинговых акций. Это усугубляет процессы «рефеодализации» публичной сферы, отмеченные Юргеном Хабермасом в начале ХХ века, при которых СМИ в большей степени стремятся к манипулированию массовым сознанием и формированию общественного мнения, нежели доводят до общества достоверную информацию .

Влияние манипулятивного фактора на журналистику очень масштабно и деструктивно, поскольку новые медиа зачастую формируют виртуальную среду, в которой информация – это не только и не столько «достоверные сведения о произошедшем», а любые сведения, вплоть до дезинформации, «фейка» или «смоделированной реальности ». Репутационная журналистика печатной эпохи в этой среде заранее проигрывает новым медиа и растворяется в разнородной контентной массе, теряет исключительное право на обеспечение общества информацией. Достоверность сведений в сети – обязательная для традиционной журналистики – уже не является основополагающей ценностью, в качестве каковой сегодня зачастую выступают приоритет, эксклюзивность и привлекательность. Глобальная аудитория отличается от аудитория традиционных СМИ тем, что она всеядна, доверчива и склонна к потреблению маскарадного, клиппированного контента . В этих условиях журналист обязан учитывать изменившиеся информационные потребности аудитории, которые и становятся определяющим для СМИ маркером успеха .

Следует учитывать, что кризис журналистики развивается в ситуации не только серьезно изменившейся структуры потребления контента, но и возникновения новой методологии.

Методологический фактор весьма существенно меняет профессиональные приоритеты. Фактор конвергентности (сближения разнородных медиатехнологий) становится все более значимым, доступность мультиформатной репрезентации (мультимедийность) – новым стандартом информационного мейнстрима, а интерактивность современных медиа принципиально изменяет субъектно-объектный бэкграунд профессии.

Deep learning, big data, интернет вещей, саморегулирующиеся фабрики, 3D-печать и печатная электроника - все эти технологии, каждая по-своему, ведут мир к очень существенным изменениям. Аналоговый мир с каждым днем становится чуть дальше, а цифровой - все ближе. О четвертой промышленной революции и переменах, которые она привнесет не только в жизнь индивида, но и в саму его сущность, рассказывает Степан Лисовский, аспирант МФТИ, сотрудник кафедры нанометрологии и наноматериалов.

Цифровая реальность и обработка данных

Основу цифровой реальности пока составляют привычные нам сенсоры и датчики под управлением микропроцессоров. С внедрением технологий печатной электроники они станут массовыми и доступными. При этом на эту самую реальность есть другой взгляд - не столько с точки зрения физики, сколько социологии. Уже сейчас мы можем многое сказать о человеке по его странице в социальной сети, даже не только и не столько по анкетным данным, сколько по его поведению, подпискам и так далее. А поскольку соцсеть - продукт исключительно цифровой, очевидно, что человеческое поведение, а значит, и сам человек стали частью цифрового мира, оказались в некотором виде оцифрованы. А дальше - только больше.

Что касается обработки цифровых данных - казалось бы, все помнят «Ты всего лишь жестянка, имитация жизни, тебе никогда не написать симфонии Баха» из фильма «Я, робот», но все идет к тому, что скоро эта фраза навсегда застрянет в горле, а локальным Бахом - при содействии «тупой жестянки» - сможет стать каждый второй. Алгоритмы уже позволяют с высокой точностью идентифицировать человека по фотографии, рисовать (на неискушенный взгляд) как великие художники, обыгрывать лучших игроков в го и тому подобное. Технологии позволяют обрабатывать гигантские массивы данных, структурировать их и показывать человеку лишь ключевые вещи. Мир становится ближе и понятнее. Но вместе с тем он становится прозрачнее, он менее прикрыт от любопытного взгляда.

Воплощение цифры

Форматирование цифровой информации в максимально близкий человеку вид (а именно этим занимается 3D-печать) в некоторой степени олицетворяет процесс того, как цифровые технологии отвоевывают нишу у традиционных аналоговых. Но речь даже не о трехмерной печати. Дополненная, виртуальная реальность заполняет старый добрый мир, знакомый нам по непосредственным ощущениям. Впрочем, «старый добрый», но связанный с интернетом вещей, тоже начинает крутиться вокруг человека по законам цифрового мира.

Статистика перестанет быть одним из трех главных источников лжи, а станет честно подбирать ответы на вопросы, опираясь на всю многосложность массива данных

Итак, к чему же все идет? Отвечать можно лишь очень условно, потому что изменения обещают быть катастрофически масштабными. Скажем, представьте себе мир, в котором для каждого человека ведется детализированная история болезни, в которую включено вообще все, что может иметь значение. Представьте, что все это объединено в гигантскую базу данных сумасшедших объемов, которую специальный алгоритм пролистывает минут за пять в поисках ответа на какой-нибудь специфический вопрос и, к примеру, после отвечает, что причина ожирения конкретного пациента заключена в большей мере в отсутствии специфического гена, на основании чего порекомендует внести корректировку в диету, автоматически настраиваемую для пациента окружающим миром, а заодно скорректирует его репродуктивную программу.

Диджитал-утопия

Представьте себе мир, в котором солнечный свет летит на Землю, чтобы встретиться с солнечной батареей и отправить в дальнейшее путешествие электрон. Он идет сверхзамысловатыми траекториями по целому каскаду маршрутов и запускает мириады процессов, окружающих человечество, которые самостоятельно организуют все для удовлетворения его базовых потребностей в ничем не отягощенном существовании. Представьте, что экономика больше не похожа на джунгли, в которых выживает сильнейший, а является прогнозируемой и настраиваемой, и каждому находится место для нормального существования.

Утопия, безусловно. Но мир усилиями человека будет двигаться в сторону большей разумности и уменьшения бессмысленных страданий. Мир все больше будет функционировать на цифровых рельсах, что несет с собой безынерционность, мощь вычислительных способностей, внетерриториальность, вневременность, универсальность. Некоторые узкие и сложные сферы человеческой деятельности из тех, что уже существуют обособленно друг от друга, вдруг найдут совместные универсальные решения и в нынешнем виде уйдут в прошлое как примеры слишком расточительных трат человеческих сил, оставив после себя унифицированные, более оптимальные процессы.

Так, юриспруденция, банковское дело, построение бизнеса, бухгалтерия, администрирование, управление, метрологический контроль, основанные на работе с большими базами данных и принятии множества рутинных решений, обретут мощнейший инструмент в виде алгоритмов вроде нейронных сетей. А быть может, станут не более чем их специфическими приложениями. Таким образом, статистика перестанет быть одним из трех главных источников лжи, а станет честно подбирать ответы на вопросы, опираясь на всю многосложность массива данных; логистика движения всего мира в целом и в частностях будет происходить на одном уровне, сократится место для неопределенности, в результате чего исчезнет большая часть существующей нынче переплаты за риск и перестраховки, а значит, колоссально повысится эффективность. Говоря физически, мир лишится большей части привычных нам трения и рассеяния на границах разнородных систем, изменения будут распространяться быстро, области когерентности увеличатся, возрастет прозрачность на всех уровнях. Мир станет еще ухищреннее, дальше от человека, чтобы казаться ему ближе. Но поменяется не только окружающая действительность, наводненная всеми этими технологиями, - поменяется и субъект, человек, так же как и общество, государство. И это, возможно, самая существенная часть ожидающих нас изменений.

Будущее индивида

Человек, осваиваясь в цифровом мире, будет оставлять в нем цифровой след, по которому можно будет получить доступ к траекториям его существования. Они будут систематически учитываться, что станет одним из серьезнейших конкурентных преимуществ предлагаемых потребителю продуктов. В результате бытование человека станет гораздо более корректно сформулированным для учета и удовлетворения. Работа с внутренним миром человека будет вестись технично, но его ожидает отчасти то же, что происходит с внешним миром для людей, - отчуждение. У человека появится по масштабам как бы еще одна вселенная, но уже привязанная к его индивидуальности, в которой он со временем, возможно, даже сам перестанет разбираться, отдав все на откуп технологиям.

Если раньше мир был для всех один, то теперь он будет для каждого свой. В зачаточном виде это можно наблюдать по соцсетям, где для каждого пользователя сформирована своя новостная лента, создающая индивидуальное окружение. Люди будут отгораживаться друг от друга для удобства и удовлетворения потребностей. Насколько это потребуется, сегрегация траекторий бытования будет происходить и в реальном мире, как это уже, в принципе, происходит: разные кварталы для проживания, разные магазины, улицы для прогулок, разные места отдыха и так далее, но теперь это может происходить на более индивидуальном уровне и снабжаться средствами дополненной реальности. Представьте, что ценники в одном и том же магазине будут подстраиваться под каждого индивидуально. После этого можно смело представлять возможности для расщепления мира. Тем не менее, несмотря на индивидуализацию, останется необходимость в некоторой общей для всех платформе, с помощью которой все будут обращаться к единой данности. Если в доцифровую эпоху этим местом был реальный мир, то теперь им может стать и виртуальная реальность, и единые принципы реальности дополненной, со всеми вытекающими отсюда особенностями.

Кто будет определять образ человека будущего, кто будет заказчиком изменений: компании, вовлеченные в четвертую промышленную революцию, государство или иные человеческие структуры, включая религиозные и национальные?

Важно, что, формируя реальность, в которой будет происходить взаимодействие людей с миром и между собой, можно в определенной степени настраивать характер этого взаимодействия и, как следствие, черты личности, воспитываемой в такой среде. И если возможности по формированию прежнего реального мира были довольно ограниченны, то теперь многие границы окажутся в прошлом. Человеку можно будет предложить нечеловеческий опыт, создавая симуляторы реальности, да и просто реальность с другими принципами взаимодействия между объектами и субъектами, формируемыми правами доступа и законами перемещения. Вслед за этим будут меняться и этические, и эстетические принципы человека, и его способ познания действительности. Причем меняться, возможно, будет не только человеческая идентичность, но и сама структура личности, вплоть до экзистенциальных категорий. В связи с этим одним из важнейших вопросов является то, кто будет определять образ человека будущего, кто будет заказчиком изменений: компании, вовлеченные в четвертую промышленную революцию, или государство, или иные человеческие структуры, включая религиозные и национальные? Вероятно, нас ждет ожесточенная борьба между этими старыми сущностями за право оставаться столпами человеческого бытия.

Цифровая информация и три ее кита

Впрочем, можно предположить, что некоторые атрибуты привычного нам сегодня цифрового мира никуда не денутся:

Цифровая информация объективна, протоколирование фактов разрушает привычные человеческие факторы, основанные на возможности забывания, перекраивания в памяти прошлого, игнорирования и расставления акцентов внимания, формирования необходимого мифа и образа себя, которые являются основой идентичности;

Цифровая информация на сегодняшний день пока плохо структурирована с точки зрения происхождения, в связи с чем, скажем, одни и те же кадры могут использоваться для представления двух противоположных по смыслу событий; в будущем большое развитие может получить так называемая информационная экология;

Доступность цифровой информации зависит от выставляемых прав доступа, в физическом мире это можно представить как некоторый эквивалент одежды; понятия стыда и интимности, вероятно, претерпят изменения в соответствии с новыми реалиями, и то, каким станет человек, можно будет предположить в том числе по тому, как будут распределены права доступа, у кого будут особые права и как это будет регулироваться.

Как можно понять, новый мир не только даст человеку множество новых возможностей и раскроет невиданные прежде горизонты, но и изменит самого человека. Потому так важно осознанно участвовать в создании будущего, чтобы в конечном счете не человек существовал для мира, а мир - для человека. С точки зрения постмодернизма смерть субъекта как центра смыслообразования уже наступила, смыслы формируются на надчеловеческом уровне, а человек выступает лишь их проводником в тех или иных ситуациях. Так ли это или мы лишь в переходном периоде, на пороге новой эпохи с новым постклассическим идеалом человека, покажет время. Вероятно, ждать осталось совсем недолго.

Не пропустите следующую лекцию:

То, что происходит в Рунете начиная с 16 апреля, – отнюдь не удельный конфликт Роскомнадзора с Telegram. Эти ковровые бомбардировки, чем бы они ни закончились, так и останутся только эпизодом. Суть любой войны (а это война) куда глубже, чем ход боевых действий, решения командиров, стратегия или техника.

Готовность российского цензурного ведомства блокировать всё и вся, не останавливаясь ни перед чем и не думая о последствиях, говорит о том, что теперь все мы живем в условиях новой цифровой реальности, когда интересы любого пользователя – будь то обыватель со своими рецептами и танчиками или корпорация с огромной инфраструктурой в облаке – должны быть подчинены только интересам государства. То бишь государством этим просто не должны приниматься во внимание. Мятежный сервис любой ценой обязан быть вычищен из цифрового пространства России – и точка!

Профильные чиновники, похоже, неслучайно бодро докладывали подведомственному населению, что Россия уже готова к полному отключению от мировой Сети. Правда, разухабистый стиль махания дубиной, используемый Роскомнадзором, вызывает возмущение и в их среде.

Это, повторяю, принципиально новые условия цифрового бытия населения. Массовый переход на и без того полулегальный VPN. Тотальное неуважение к законам и судам собственной страны, которое в один момент наверняка перешагнет рамки Digital. Такое положение в социуме, прекрасно понятное всем, включая и саму власть, не может продолжаться долго. Опасности, которые подстерегают государство, очевидны, если провести прямую параллель между глушилками начала 80-х и действиями Роскомнадзора конца 2010-х.

Куда сложнее будет обществу (хотя рядовой, «домашний» пользователь ко всему приспосабливается, привыкнет и к VPN), и особенно бизнесу. Очевидно, что отношение к облачным сервисам как таковым претерпит разительные перемены – события последних дней ясно показали скептикам, что стремление «иметь всё свое при себе», а не в абстрактном облаке, которое неизвестно где находится, имеет резон. И надо сказать, весьма веский.

Вот уж кто точно будет рад, так это поборники тотального импортозамещения. Переход на отечественные аналоги наверняка примет массовый характер. Остается только гадать, достаточно ли в стране собственных ЦОДов, чтобы приютить все сервисы, оставшиеся без иностранных провайдеров.

Впрочем, и это не гарантирует от проблем. Роскомнадзор в задоре умудрился заблокировать (пусть всего на час и глубокой ночью) даже вполне лояльные «Яндекс» с «ВКонтакте» и скрепоносных «Одноклассников». Что уж говорить об остановившейся работе многих научных организаций…

Рецепты существования в новой реальности уже сегодня появляются в Сети, и, очевидно, их выпуск вскоре приобретет массовый характер. А важнейшими конкурентными преимуществами множества сервисов станут не качество услуг, не возможности для бизнеса и не совершенство ПО, а элементарная устойчивость к блокировкам. С нетерпением жду забавных презентаций, отвечающих новым реалиям.

Между тем наша страна, как известно, взяла курс на цифровизацию экономики. Соответствующая программа уже принята, меры в ней обозначены. Вот только порядок их осуществления придется переписать уже с учетом тотального отказа от использования услуг мировых гигантов. Последние, как показывает опыт войны с Telegram, не слишком охотно идут на военную кооперацию с властями нашей страны, бизнес в которой приносит им единицы процентов прибыли.

Политика государства в области ИТ давно уже перешагнула рамки технологий – сами технологии стали частью политики. И похоже, для достижения политических целей государство в целом и отдельные лоббисты в частности уже не остановятся перед самыми абсурдными, самоуничтожающими мерами. И какие бы декларации о намерениях ни произносились, первое, что должен сделать каждый, – приготовиться к существованию в новой цифровой реальности. Вот только выглядит она теперь не как блаженные кущи цифрового рая, а как поле после кровопролитной битвы.

Современная гипотеза об устройстве мироздания гласит, что весь наш мир — это не более чем матрица, виртуальная реальность, созданная неизвестной формой разума. Недавно инженер, специалист в области цифровых технологий Джим Элвидж обнаружил признаки того, что Вселенная действительно является компьютерной программой, работающей на основе цифрового кода.

Так, всем известно определение материи как "объективной реальности, данной нам в ощущениях". Получается, что, прикасаясь к различным предметам, мы судим о них по ощущениям, которые испытываем в этот момент. А ведь на самом деле большинство объектов представляют собой не более чем пустое пространство, говорит Элвидж. Это подобно тому, как мы "кликаем" на иконки на экране компьютера. За каждой иконкой скрывается какой-то образ, но все это — лишь условная реальность, матрица , которая существует только на мониторе.

Все, что мы считаем материей, это просто данные, полагает Элвидж. Дальнейшие исследования в области элементарных частиц приведут к пониманию того, что за всем, что нас окружает, скрывается некий код, аналогичный бинарному коду компьютерной программы. Возможно, выяснится, что наш мозг — это просто интерфейс, с помощью которого мы получаем доступ к данным "вселенского интернета".

В своих высказываниях ученый ссылается на книгу Джона Арчибальда Уилера "Геоны, черные дыры и квантовая пена: жизнь в физике". Последний считал, что основу физики составляет информация. Он назвал свою теорию "It from bit" ("Все из бита"). ""Всё из бита" символизирует идею, что всякий предмет и событие физического мира имеет в своей основе — в большинстве случаев, в весьма глубокой основе — нематериальный источник и объяснение; что-то, что мы называем реальностью, вырастает в конечном счете из постановки "да-или-нет" — вопросов и регистрации ответов на них при помощи аппаратуры, — пишет Уилер в своем докладе "Информация, физика, квант: поиск связей"; — коротко говоря, все физические сущности в своей основе являются информационно-теоретическими, и Вселенная требует нашего участия".

Именно благодаря бинарному коду мы можем осуществлять выбор между различными вариантами цифровой реальности, матрицы , управлять ею при помощи сознания. Этот виртуальный мир Уилер называет "Вселенной соучастия".

Косвенным доказательством виртуальной природы Вселенной может служить то, что частицы материи могут существовать в неопределенной или неустойчивой форме и "закрепляются" в конкретном состоянии только при наблюдении.

Элвидж, в свою очередь, предлагает провести следующий мысленный эксперимент. Представьте, что все вещи, которые вас окружают, не более чем цифровая реальность, матрица . Но, скажем, ручка становится ручкой, только когда вы смотрите на нее, причем вы способны идентифицировать предмет как ручку только по внешним признакам. В остальном она обладает неопределенным потенциалом, и если вы разберете ее, то получите дополнительные данные, связанные с ее внутренним устройством.

Функция нашего мозга — обрабатывать информацию. Последняя способна храниться в нем, подобно тому как компьютерный браузер сохраняет в кэш данные посещенных нами сайтов во время интернет-серфинга. Если это так, считает Элвидж, то мы можем получать доступ и к данным, которые хранятся за пределами нашего мозга. Поэтому такие вещи, как интуиция или ясновидение, вовсе не пустой звук. Мы можем получать в "космическом интернете" ответы на свои запросы. Также мы можем попросить о помощи, и она может прийти — от других людей или создателей нашей реальности…

Смерть в этом ключе тоже выглядит не такой уж страшной. Если наше сознание это симуляция, то смерть всего лишь прерывание симуляции. И наше сознание вполне могут вселить в другой "симулятор", что и объясняет феномен реинкарнации.

Теория о цифровой реальности, матрице может послужить универсальным ключом к "теории всего", поисками которой уже давно занимаются ученые и которая помогла бы разрешить противоречия между классической и квантовой физикой. По мнению Элвиджа, могут существовать два вида данных, используемых в этой реальности. Это данные, связанные с описаниями объектов, аналогичные графическому или звуковому компьютерному формату, и данные, отвечающие за работу всей системы.

Наше знание об окружающем мире постоянно растет, добавляет исследователь. Ведь когда-то обособленно живущие племена не знали о существовании других земель, континентов, планет… Постепенно мы пришли к понятию о материальной Вселенной , наполненной различными объектами, а теперь близки к тому, чтобы допустить существование вселенных , состоящих из информации. "Мы постоянно раздвигаем границы нашего мышления", — утверждает Элвидж.